– В каком месте она живет? – Взгляд Макдаррена впился в лицо Елизаветы.

– В Шеффилде, – нехотя отозвалась она.

– Земли Шрюсберри... – Он продолжал сверлить ее взглядом. И она почти физически ощущала движение его мыслей. Наконец логическая цепочка выстроилась в нужном порядке, и Роберт присвистнул от неожиданности. – Бог мой! Так это правда?

– Не понимаю, о чем ты?

– Что у Марии родился там ребенок.

Королева молча смотрела на него.

– До меня доходили слухи, которые распускала Бесс Шрюсберри. – Роберт сел на топчан и прислонился к каменной стене. – Многие в Шотландии находили это скандальное происшествие весьма забавным.

– Я не давала тебе разрешения сидеть в моем присутствии.

Он не обратил никакого внимания на ее слова. Его взгляд не отрывался от лица Елизаветы.

– Дочь королевы Марии?

– Всем известно, что у Марии был только один ребенок. И он сейчас сидит на шотландском троне.

– Но Бесс Шрюсберри утверждала другое. Она обвиняла своего супруга в том, что он не терял зря времени, пока Мария была вынуждена жить в затворничестве у них в замке. По вашему приказу она провела в их поместье немало лет. И Бесс Шрюсберри уверяла, что у Марии от ее супруга родилось двое детей.

– Бесс Шрюсберри – тщеславная глупая женщина. Я запретила ей распространять подобного рода слухи. Граф Шрюсберри самоотверженно выполнял мой приказ содержать Марию в достойном ее звания месте. Он – мой верный слуга.

– А Мария – красивая молодая женщина. Эгоистичная, умная, одинокая... страстная женщина, которая на долгие годы лишилась возможности общаться с кем-либо. Вполне естественно, что она пустила в ход все свое обаяние, чтобы покорить единственного мужчину, который находился рядом с нею. У них была только одна дочь или кто-нибудь еще?

– Я же тебе сказала, что Бесс – лгунья.

– Значит, только одна дочь... Но этого более чем достаточно, – продолжал он размышлять вслух. Вы не хотите огласки.

– Это все пустые домыслы.

– Всего лишь предположения. Итак, представим, что девушка – незаконная дочь королевы Шотландии.

– Мария уже не королева. Она отреклась от трона в пользу своего сына.

– Но Джеймс никогда не пользовался популярностью у народа. Появись сейчас новый претендент на престол, многие знатные семейства Шотландии охотно встали бы под его знамена, сплотив свои ряды. А вам не нравится эта идея, не так ли, ваше величество?

Елизавета убедилась, сколь быстро умеет Макдаррен сопоставлять разного рода факты и делать соответствующие выводы. Пожалуй, он даже более проницателен, чем ей бы хотелось.

– Девушке всего семнадцать лет, и она не представляет никакой реальной угрозы.

– Вам было немногим больше, когда вы взошли на трон, и вас называли молодой львицей.

Воспоминания о тех годах всколыхнули в ней чувство гордости за себя:

– Да, моим противникам пришлось нелегко. Когда я вонзила в них свои когти, они поняли, что женщина может... – Она пожала плечами. – Но я – редкий случай. Неужели ты считаешь, что меня испугает эта наивная девочка, не имеющая никакого понятия о дворцовых интригах?

– И все-таки какие-то опасения вас гложут. Иначе меня здесь не было бы.

– Мне не хочется, чтобы девушка стала игрушкой в руках людей, рвущихся к власти. Вот почему я считаю, что самое разумное – увезти ее из Англии.

– Вы хотите переправить ее в Шотландию. Где Джеймс не захочет терпеть рядом с собой соперницу и постарается избавиться от нее, сняв с ваших плеч эту почетную обязанность?

– Нет! – Она пыталась умерить резкость тона. – Я посылаю ее не в Шотландию. Я отправляю ее собой в Крейгдью. Ты женишься на ней, отвезешь на остров, и она будет вне пределов досягаемости для властолюбцев.

– В самом деле?

– О девушке уже стали просачиваться всевозможные слухи. Если кто-то дознается до истины... Нет, ее надо отвезти как можно быстрее.

– Но почему выбор пал на меня?

– Потому что ты более всего подходишь для этого. Мой выбор – не случайная прихоть. Три года я искала достойного претендента. И не нашла никого лучше тебя. Ты ненавидишь испанцев, поэтому не убежишь вместе с ней к Филиппу. В твоих жилах течет достаточно благородная кровь. Ты блестящий военачальник. И самое главное – ты любишь свой остров и не рвешься к власти за пределами своей родины. Меня это вполне устраивает. Значит, ты не станешь использовать девушку для того, чтобы захватить корону. – Она нахмурилась. – Но тебе придется прекратить нападать на испанские корабли. Если тебя убьют, девушка останется без надежной защиты.

– Да, конечно, в таком случае моя смерть доставит вам некоторые неудобства, – иронически заметил он. – И все же, хоть мне и неприятно отвечать вам отказом, скажу сразу: я не собираюсь жениться. А если когда-нибудь и решусь пойти на такой шаг, то моей невестой будет девушка, которая принесет с собой на Крейгдью что-нибудь иное, нежели постоянные опасности и угрозу кровопролития.

– Раньше ты не питал особого отвращения к кровопролитию.

– Потому что я сражался за Крейгдью. Я не собираюсь биться за чужие короны. И на вашей стороне тоже, ваше величество.

– Так же, как и на стороне Джеймса. – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Да, – ответил он.

– Вот и хорошо. Значит, девушка, оказавшись на острове, будет в полной безопасности. Никто не сможет использовать ее в своих целях.

– Наверное, я не очень ясно выразился. Я не собираюсь жениться на ней.

– У тебя нет выбора. – Елизавета помолчала. – Иначе я повешу твоего телохранителя, а потом прикажу разрезать его тело на такие мелкие кусочки, что не останется ничего, что можно будет похоронить в драгоценном Крейгдью.

– Не слышал, чтобы вы убивали ни в чем неповинных людей, только чтобы добиться осуществления своей воли.

– Девушка тоже не виновата ни в чем. И я не позволю, чтобы за ней начали охотиться. Я надеялась, что она еще какое-то время сможет тихо и спокойно прожить в Шеффилде. Но обстоятельства изменились. Я больше не могу откладывать... – Она запнулась. – Ты должен обещать мне немедленно увезти ее из Англии.

– Вы рассчитываете на то, что я исполню слово, которое вынужден был дать под угрозой?

– Да. Перси сказал мне, что клятва, данная горцем, – священна. Ты дашь мне слово, что женишься на ней и отвезешь ее в Крейгдью.

Роберт молчал.

– Не заставляй меня быть излишне жестокой. Мне не хочется убивать твоего телохранителя. И без того вокруг столько смертей, – добавила Елизавета устало.

Он продолжал молчать. Его взгляд по-прежнему не отрывался от ее лица в надежде уловить хотя бы малейший проблеск слабости. Но Елизавета была непреклонна.